Фашисты [litres] - Кирилл Викторович Рябов

– Нет, я Алексеевич.

– Удивительно. Мы почти тёзки.

От психиатра вышла женщина.

– Следующий, заходите.

Олег Александрович юркнул в кабинет. Женщина посмотрела на Вольского и широко, злорадно улыбнулась.

– Здрасьте, здрасьте. И вы тут?!

У неё было знакомое лицо.

– Значит, не понравился мой зефир?

– Зефир? – пробормотал Вольский.

– Зефир!

– Очень понравился!

– Правда?

– Да.

– Но вы вчера сказали, что не понравился. Так понравился или нет?

– Я перепутал. Мне в другом месте тоже дали зефир. И вот тот мне не понравился. А ваш зефир очень вкусный.

Она села рядом, ласково улыбаясь.

– Ну, вот, значит, всё хорошо.

– Конечно.

Порывшись в сумочке, она достала маленький свёрток.

– Вам.

Вольский развернул целлофан. Внутри лежал раздавленный подсохший зефир.

– Спасибо.

– Кушайте. Он без шоколада, но кушайте.

– Я потом.

– Вы забудете.

– Нет. Съем дома, с чаем.

Она счастливо улыбнулась и прослезилась.

– Дайте мне свой номер телефона. Я позвоню и напомню.

– Я забыл.

– А вы мне сейчас позвоните, и ваш номер отобразится. Телефон при вас?

Вольский послушно достал смартфон. Увидел сообщение от Саши: «Коля, это автозамена дурацкая. Ты разве не понял? Где ты сейчас?»

«На встрече. Это по работе. Скоро приеду».

– Звоните мне, – сказала женщина и положила руку ему на колено.

– Да-да.

Она продиктовала. Вольский послушно набрал. Заиграл старинный романс. Женщина нажала отбой.

– Зафиксировано, – сказала она, встала и быстро ушла.

Вольский откинулся на спинку, вытянул ноги, посмотрел на свои ботинки, пару раз свёл и развёл носки.

«Придёшь сюда вменяемым, уйдёшь чокнутым», – подумал он.

Минут через двадцать Олег Александрович вышел. Хитро подмигнул Вольскому и сказал:

– Не вешайте, нос, тёзка! И сами не вешайтесь, охахохахахоха…

Вольский зашёл в кабинет. За столом сидела старуха в круглых очках.

– Здравствуйте, – сказала она странным низко-высоким голосом. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.

Вольский сел.

– Меня зовут Прохорова Людмила Ивановна. Как зовут вас?

– Николай Александрович Вольский. То есть Алексеевич.

– У вас написано «Саша» на пальце.

– Это имя жены.

– Я понимаю. Это любовь, – сказала старуха и мечтательно улыбнулась.

– Да, любовь.

– Что вас беспокоит? Расскажите, Николай Алексеевич.

Её голос взлетал до невыносимого фальцета и тут же опускался, становясь басом.

– Это сложно и непонятно.

– Смелее. Уверена, всё не так страшно. Мы во всём разберёмся.

– А бывает так, что симптомом психического заболевания могут быть сильные боли?

– Что у вас болит?

– Живот. Точнее правый бок.

– Выпиваете?

– Нет. Совсем не пью.

– Наркотические препараты?

– Нет-нет, что вы! Я даже таблетки стараюсь лишний раз не пить. Только в крайнем случае.

– Расскажите, что вас беспокоит кроме боли. Возможно, тут нет связи. И вам придётся обратиться к терапевту.

– Уже был.

– Что он сказал?

– Они сами толком не знают. Возможно, камень.

– Ну, вот, значит, камень. Предположим, так и есть. А кроме камня?

– Кошмарные сны. В одном из них я убил и изнасиловал женщину.

– Именно в таком порядке?

– Кажется, да.

– Какая-то ваша знакомая?

– Нет. Не уверен.

– Было приятно?

– Было страшно.

– Николай Алексеевич, кошмарные сны – это, в общем, нормально.

– Потом появился голос, – сказал Вольский.

– Расскажите.

– Это, конечно, всё будет звучать безумно.

– Ой, как страшно!

– Голос в голове требует, чтобы я совершал всякие плохие поступки, а если я их не совершаю, он меня пытает. Начинаются невыносимые боли.

– А голос мужской или женский? Он вам знаком?

– Не знаком. Голос мужской. Обычный.

– Что он конкретно требует?

– Например, чтобы я убил Принца Альберта или хотя бы засунул палец ему в задницу. Ещё требовал, чтобы я убил кота. Избил кондуктора. Оттаскал за волосы старуху в трамвае.

– А принц Альберт, он же, кажется, живёт в Бельгии. Или Англии? К сожалению, не помню. Но всё равно, сложно осуществить требование голоса.

– Принц Альберт – это собака, мопс.

– Вот оно что! Как же вы ведёте себя в эти моменты?

– Я держусь. Зла никому не делаю. Терплю боль. К счастью, она быстро проходит. Этот голос, он как будто засыпает постоянно. Но ненадолго.

– Хм, – сказала Людмила Ивановна. – А чем вы занимаетесь, Николай Алексеевич?

– Ну, разным.

– Это понятно. Где вы работаете?

– Официально я безработный. Но вообще я писатель.

– Вы пишете романы?

– Я пишу в основном всякие статьи в интернет. За деньги, понимаете?

– То есть вы копирайтер, – сказала старуха, улыбнувшись.

Вольский подумал, что зубы у неё вставные.

– Если угодно, копирайтер. Я предпочитаю – технический писатель.

– Николай Алексеевич, я не хотела вас обидеть.

– Ничего страшного. Вы не обидели.

«А, вон ты куда пришёл», – сказал голос.

Вольский замер.

– У вас дети есть? – спросила Людмила Ивановна.

– Что? Нет. А что?

– А супруга ваша чем занимается?

– Она… Это… Она бывшая гимнастка.

«Откуси старухе нос».

– Я его прямо сейчас слышу, – сказал Вольский.

– Вы сейчас слышите голос? А что он говорит?

– Не могу передать.

– Почему?

– Это страшно.

– Он требует, чтобы вы меня изнасиловали? – сказала старуха, поправляя очки.

– Вроде того.

– Точнее.

– Он требует, чтобы я откусил вам нос.

Она немножко отодвинулась.

– А живот болит?

– Пока нет.

«Einen Moment», – сказал голос почти ласково.

На этот раз боль была другой. Как будто ему распороли живот и насыпали туда раскалённых камней. Вольский закричал и грохнулся на колени.

– Держите себя в руках, Николай!

Людмила Ивановна выбежала из-за стола и встала на безопасном расстоянии, поближе к двери.

– Ооооооо!

– Контролируйте голос! Заставьте его молчать!

«На четвереньки, собачка! Цапни её за ногу!»

– Ааааааа!

– Прикажите, чтобы он замолчал! Вы – хозяин!

Вольский свернулся в позу эмбриона. Перед глазами всё плыло. Голос старухи был едва слышен. В отличие от того, что звучал в голове. В какой-то момент Вольскому показалось, что он лежит не на полу, а на потолке. Старуха суетилась и кричала где-то далеко внизу. «Вот бы сейчас умереть», – слабо подумал Вольский. Потом он ненадолго отключился и увидел себя плывущим в каноэ по широкой прозрачной реке, текущей среди леса. На берегу росли высокие, мощные клёны. «А, это, наверное, Канада», – догадался Вольский. Вспомнил, что в Монреале живёт его бывшая любовница, эмигрировавшая лет десять назад. Или в Ванкувере?

Но видение быстро исчезло. Вольский открыл глаза. Старуха лила ему на голову воду из чайника. Он зажмурился, закашлял и сел.

– Николай, что вы намерены сейчас сделать? – спросила Людмила Ивановна, отступая.

– Ничего, – пробормотал он, вытирая лицо. – Пойду, наверное.

– А боль? Голос? Что он сейчас говорит?

Голос молчал. И боли не было.

– Ничего. Наверное, уснул.

– Вы меня не обманываете?

– Что со мной происходит? – спросил Вольский. – А может, это и правда демон?

– Какой такой демон? – прищурилась Людмила Ивановна.

– Мне сказали, что во мне сидит демон.